Как сообщает newizv.ru

Главный приз 36-го ММКФ присужден вторичному фильму Кадзуеси Кумакири "Мой мужчина", разжевывающему наследие Нагисы Осимы и других мастеров кровавого японского хардкора. "Серебряный Георгий" за лучшую режиссуру и приз ФИПРЕССИ заслуженно достались Валерии Гай Германике ("Да и да"). Гильдия киноведов и кинокритиков России выделила "Братьев" Виктории Трофименко (Украина), которым больше подошло бы название романа Митчела Уилсона "Брат мой, враг мой". Все отмеченные картины по сути говорят об одном - о любви, имеющей явный привкус смерти.

В отличие от "Моего мужчины" и прочих конкурсных и внеконкурсных лент, не привлекших большого внимания любителей кино, картина Германики вызвала ажиотаж, сравнимый лишь с тем, что имел место на показах "Посетителей" Годфри Реджио и "Двух дней, одной ночи" братьев Дарденн. Причина не только в том, что после "Школы", которую не обсуждал только ленивый, ее создательница стала такой же экстравагантной звездой, как Рената Литвинова, но и в оригинальности ее фильма, использующего небывалые средства для втягивания зрителей в свой чувственный мир. Речь и о гиперактивном поведении камеры, то вынуждающей нас видеть происходящее с перемещающейся точки зрения героя, то занимающей позицию отстраненного наблюдателя, и о непрерывной смене светофильтров, создающих цветовые композиции в кадре, и о соединении фотографического изображения с анимационным, дающем эффект экранной живописи, и о сновидческих клиповых вставках, и нагоняющих драйв музыкальных рефренах, и о том, на что способна любовь, которая зла, и о том, из какой житейской грязи вырастает искусство. Влейте сюда немереное количество водки, настоянной на великом и могучем русском мате, приправьте видом обнаженных мужских гениталий и шокирующими деталями вроде употребления свежевытекшей урины (привет от "Копейки" Ивана Дыховичного?) - и получите некоторое представление о гремучем коктейле, которым Валерия Гай Германика потчевала посетителей ММКФ. Соответственно, возникает очередной цугцванг: если фильм, удостоенный награды крупнейшего национального фестиваля, не получит прокатного удостоверения на родине, Минкульт и стоящая за ним Дума покроют себя позором, а если получит - позор падет на избирательное действие российских законов.

Как известно, в романе О"Генри "Короли и капуста" говорится о чем угодно, только не о королях и не о капусте, а в "Посетителях", снятых великим американским документалистом, говорится вовсе не о том, что написано в аннотации, неведомо с какого бодуна открывшей в фильме "гипнотическую связь человека с техникой, которая, если ею управляют с экстремальной эмоциональной силой, способна производить необычайные эффекты". На самом деле, единственный эффект, который использует Реджио, - это старая, как само кино, цайт-лупа, дающая нам возможность рассмотр

еть незаметные глазу движения человеческих лиц или движение светил по небосводу. То, что при этом лицо становится равновеликим обратной стороне Луны, а зримая гармония сливается со слышимой в грандиозной аудиовизуальной симфонии - дело уже не техники, а искусства, с которым режиссер и его постоянный соавтор композитор Филипп Гласс играют на наших чувствах.

На фоне космических "Посетителей" и шумной ленты Германики фильм Дарденнов кажется скромным и безыскусным, но это впечатление обманчиво - "Два дня, одна ночь" смотрятся с не меньшим напряжением, чем "12 разгневанных мужчин". Классическая картина Сиднея Люмета вспоминается отнюдь не случайно - там и тут интрига задается ходом и исходом голосования, но с той разницей, что в американской драме голосуют присяжные, от которых зависит приговор обвиняемому, а в бельгийской - сотрудники фирмы, которым предстоит сделать выбор между личной выгодой и чувством солидарности с увольняемой коллегой. Уместно провести параллель и с финальным матчем ЧМ по футболу - тем паче, что по-русски "гол" и "голос" начинаются одним трехбуквенным сочетанием.

Из прочих событий фестиваля нельзя не упомянуть обсуждение кинополитики Министерства культуры, организованное Гильдией киноведов и кинокритиков, и два мероприятия, посвященные отражению Первой мировой войны в кинематографе, инициированные самим Минкультом в связи с планируемым выходом заказного фильма Дмитрия Месхиева о женском "батальоне смерти". Критики, как и ожидалось, осудили попытки Минкульта возродить антиконституционную цензуру, используя для этой противоправной цели подзаконные акты и "общественные" советы, а министерство, как выяснилось, решило пересмотреть отношение к Первой мировой как к "империалистической" бойне и подать женщинам (а заодно и мужчинам) России пример того, как нужно жить и умирать за Родину. Между тем участвовавший в одном из этих заседаний немецкий историк кино, кстати, вспомнил о том, в чем заключалась цель пропагандистских фильмов, снимавшихся в Германии и Советском Союзе перед Второй мировой, - в том, чтобы психологически готовить народы к будущей войне. Разумеется, вдохновители новой серии "военно-патриотических" фильмов в один голос отрицали наличие такой задачи, но пафосные интонации их речей свидетельствовали об обратном. Утешает лишь то, что в ХХI веке создать монопольную интерпретацию сколько-нибудь значимого исторического события не легче, чем удержать воду в сите. Так что сделать из Марии Бочкаревой Жанну Д"Арк и сотворить героический эпос из бесславной войны, приведшей к созданию двух тоталитарных режимов, вряд ли удастся.